Таня раздраженно закатила глаза и сбросила вызов от отца. Уже 6 раз за час. Через пару секунд пришло сообщение: «Танечка, доченька, помоги, пожалуйста. Я тут рассыпал таблетки, а наклониться не могу».

Женщина поморщилась и заблокировала номер. Слишком часто в последнее время отец звонил с подобными просьбами. То кран потек, то продукты закончились, то давление подскочило. После инсульта, случившегося три месяца назад, Михаил Петрович Кравцов превратился в беспомощного старика, который постоянно нуждался в помощи.

А у нее, между прочим, своя жизнь, работа, муж, дети, спортзал по вторникам и четвергам.

Лена, средняя сестра, поступила еще проще. Она заблокировала отца сразу после выписки из больницы.

– Я не буду его сиделкой, у меня своих проблем хватает, – отрезала она во время их последнего семейного совета.

Телефон снова завибрировал, на экране высветилось «Тетя Вера».

– Да, слушаю, – холодно ответила Таня.

– Ты что, отца заблокировала? – голос тети звучал непривычно резко. – Я к нему приехала, а он тут на полу лежит! Еле поднять смогла! Он мне сказал, что дочерям звонил, а они трубку не берут.

– У меня совещание было, – соврала Таня. – Да и вообще, почему я всегда должна срываться по первому его звонку? Пусть Катька поможет, она все равно не работает.

– Катерина приезжала вчера. Деньги взяла и уехала. Сказала, что ей некогда с ним возиться.

Таня фыркнула. Младшая сестра всегда была папиной любимицей и теперь, видимо, пользовалась этим на полную катушку.

– Теть Вер, ну а что я могу сделать? Нанять сиделку? Так папа отказывается, говорит, чужих в дом не пустит. Вызывать «Скорую» каждый раз? Так они пошлют куда подальше.

– Ему не сиделка нужна, а дочь, – тетя Вера тяжело вздохнула. – Впрочем, я зря звоню. Ясно же все с вами.

Таня почувствовала укол совести, но быстро подавила это чувство.

– У меня работа, семья. Я не могу все бросить и сидеть с ним круглосуточно.

– А он все бросал и сидел с тобой, когда ты болела в детстве. И на ипотеку тебе помогал, и с детьми твоими сидел, пока ты по заграницам моталась.

– Да что вы давите на меня! – Таня вспылила. – Если вам так его жалко, сами и заботьтесь!

– Так и будет, – сказала тетя и отключилась.

Женщина бросила телефон на диван и подошла к окну. Снаружи моросил противный осенний дождь, серые тучи низко нависали над крышами.

«И что я должна делать?» – подумала она. – «У папы три дочери, почему именно я должна жертвовать своей жизнью?»

***

На другом конце города в однокомнатной квартире Михаил Петрович сидел на кровати, держась за сердце. Вера суетилась рядом, раскладывая таблетки по маленьким контейнерам.

– Спасибо тебе, Вера, – прошептал он. – Не знаю, что бы я без тебя делал.

– Все хорошо, Миша, – она ободряюще похлопала его по руке. – Только вот дочки твои... Не понимаю я их.

– Занятые они, – горько усмехнулся Михаил Петрович. – Катюша вчера заезжала, правда. Деньги вот взяла на продукты, обещала привезти.

Вера поджала губы, но промолчала. Она слишком хорошо знала цену таким обещаниям.

***

Эта квартира видела многое за последние тридцать лет. Стены, оклеенные обоями в бледно-голубую полоску, хранили эхо детского смеха, подростковых ссор и семейных праздников. Они застали рождение первенца – дочки Татьяны. Видели взросление всех троих дочек, семейные праздники и горести. Застали они и развод с супругой.

Теперь Михаил Петрович остался один в трехкомнатной квартире. Дочери часто навещали его, особенно когда нужны были деньги. Он никогда не отказывал. Отдал все сбережения на первый взнос за квартиру Тани, оплатил дорогое лечение мужа Лены, а для Кати ежемесячно перечислял «стипендию», хотя она давно бросила институт и перебивалась случайными заработками.

Михаил Петрович неловко поерзал на кровати, пытаясь устроиться поудобнее. Правая рука все еще плохо слушалась. Врач говорил, нужно делать упражнения, но самостоятельно не получалось.

– Может, в санаторий тебя отправить? – Вера заварила чай и поставила чашку на тумбочку возле кровати. – Там хоть реабилитация какая-никакая.

– Дорого это, – покачал головой Михаил Петрович. – Зарплаты я лишился, а накопления...

Он махнул рукой.

Вера только вздохнула. Она прекрасно знала, куда уходили все деньги брата. Еще до инсульта он продал гараж, чтобы Катя могла открыть маленькую кофейню. Предприятие прогорело через два месяца, но дочь даже не подумала вернуть деньги.

– Ты их баловал всегда, – не выдержала Вера. – Все им отдавал.

– Они же мои девочки, – улыбнулся Михаил Петрович, но улыбка вышла кривой из-за частично парализованного лица. – Я для них жил всегда.

В дверь позвонили. Вера пошла открывать, втайне надеясь, что это одна из племянниц все-таки приехала проведать отца. На пороге стояла Катя, стройная, ярко накрашенная, с новым маникюром и в дорогой куртке.

– Привет, – сказала она, проходя мимо тети и даже не взглянув на нее. – Папа, я за продуктами поеду завтра, а сегодня мне срочно нужны деньги. У меня там ситуация возникла.

Михаил Петрович просиял:

– Катюша приехала! А я уж думал, ты забыла про меня.

– Да как я могу забыть, – она чмокнула отца в щеку. – Просто работы много. Слушай, мне нужно пятнадцать тысяч. Отдам, как только смогу.

– Там в шкафу в коробке из-под обуви. Возьми сколько нужно.

Катя метнулась к шкафу, достала коробку и быстро пересчитала деньги.

– Тут только одиннадцать, – разочарованно протянула она.

– Так больше нет, доченька.

– Ладно, пойдет, – она сунула деньги в карман. – Я пошла, меня внизу ждут.

– А продукты? – тихо спросил Михаил Петрович. – У меня хлеб закончился и молоко...

– Я же сказала, завтра привезу, – раздраженно отмахнулась Катя. – Сейчас не могу, опаздываю.

Вера прикусила губу, чтобы не сказать лишнего. Как только за Катей захлопнулась дверь, она достала кошелек:

– Я схожу в магазин, Миша. Что тебе купить?

– Да не надо, Верочка, не трать свои деньги. Я перебьюсь.

– Перестань, – отрезала сестра.

Михаил Петрович смущенно улыбнулся. Сестра всегда была прямолинейной и жесткой, но именно она сейчас приезжала каждый день, хотя жила на другом конце города. В отличие от дочерей, которым до отцовской квартиры было пятнадцать минут на автобусе.

– Хлеба белого и молока, пожалуйста, – тихо сказал он. – И может, творожок какой-нибудь. Мне врач сказал, белок нужен.

Вера кивнула и вышла. Она специально не стала говорить брату, что на продукты себе у нее денег почти не осталось. Ее недавно сократили, и сбережений оставалось мало. Но бросить брата в беде ей и в голову не приходило.

У них была большая разница в возрасте, Михаилу – пятьдесят, ей – тридцать пять. Но, несмотря на это, они были близки, были настоящей семьей. А семья в беде не бросает.

***

Прошло два месяца. Михаилу Петровичу не стало лучше, он держался только благодаря сестре. Вера приезжала к брату ежедневно, готовила, делала уборку, помогала с гигиеническими процедурами. Дочери по-прежнему не появлялись, только Катя изредка заскакивала за деньгами.

***

В один из дождливых вечеров в дверь позвонили. Вера, протиравшая пыль в гостиной, пошла открывать. На пороге стояла Алевтина, бывшая жена Михаила Петровича, все еще эффектная женщина с крашеными волосами и яркой помадой.

– Привет, – холодно сказала она, протискиваясь мимо Веры. – Пришла вещи свои забрать. Девочки сказали, Мишка совсем плох, того гляди...

Она выразительно указала пальцем на небо, Вера задохнулась от возмущения:

– Вещи? Какие вещи? Вы развелись пятнадцать лет назад!

– Шуба норковая. Я ее перед разводом оставила, а потом он не отдавал. Говорил, пусть для дочек останется.

Михаил Петрович, услышав знакомый голос, попытался приподняться на кровати.

– Аля? Ты пришла? – его голос прозвучал неожиданно радостно.

Алевтина прошла в спальню и брезгливо поморщилась:

– Фу, запах какой. Неужели нельзя проветривать почаще? – она окинула бывшего мужа оценивающим взглядом. – Да, плохи дела твои, Михаил Петрович. Совсем расклеился. А где же твои любимые дочурки? Что-то не видно их.

Михаил Петрович опустил глаза:

– Занятые они. У всех семьи, работа...

– Ага, конечно, – ухмыльнулась Алевтина. – Зато Вера, значит, не занята? У нее ни семьи, ни работы?

Вера, стоявшая в дверях, сжала губы:

– Алевтина, ты за шубой пришла или поиздеваться?

– Да за всем сразу, – бывшая жена Михаила Петровича рассмеялась и открыла шкаф. – Где тут моя норка?

Пока она рылась в шкафу, Вера села рядом с братом и взяла его за руку. Тот выглядел подавленным.

– Нашла! – триумфально воскликнула Алевтина, вытаскивая шубу в чехле. – Ого, даже не затхлая, молодец, сберег.

Она накинула шубу поверх легкой куртки и покрутилась перед зеркалом:

– Мне до сих пор идет, правда, Миша?

Михаил Петрович слабо кивнул. Алевтина достала из сумочки помаду и подкрасила губы, глядя в зеркало:

– Знаешь, Верка, я тебе по-хорошему советую, сдай его в богадельню и не заморачивайся. Есть эти, как их... Дома престарелых. Государственные, бесплатные. Не самый шик, конечно, но таким, как он, – она кивнула в сторону Михаила Петровича, – сойдет. А то загонишь себя совсем с этим инвалидом. Тебе сколько, тридцать пять? Ты же баба еще молодая, не ставь на себе крест.

Алевтина пожала плечами, скинула шубу и швырнула ее на кресло:

– Да подавитесь вы этой шубой! Миша, ты бы все-таки подумал о том, что я сказала. Верка свое отходит и бросит тебя. А в хосписе, или как его там, хоть присмотр есть.

Она развернулась и пошла к выходу. Вера захлопнула за ней дверь и прислонилась к стене, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце.

– Вера, – позвал Михаил Петрович из комнаты.

Она вернулась и села рядом с ним:

– Не слушай эту подлючку, Миша. Никуда я тебя не сдам.

– Но может, она права? – он смотрел в окно, избегая взгляда сестры. – Я же вижу, как ты измоталась. У меня и денег-то не осталось, чтоб тебе помочь.

– Заткнись, – беззлобно сказала Вера. – Ты мой брат. Мы справимся.

Она встала и пошла на кухню, чтобы брат не видел навернувшихся на глаза слез. В кармане завибрировал телефон. Звонила Таня.

– Что Алька там делала? – без приветствия спросила племянница.

Веру резануло это «Алька». Она знала, что дочки не питают к матери любви, да и та в дочках не особо нуждалась. Дождалась, пока они более-менее подрастут, и упорхнула в вольную жизнь, бросив детей на отца.

«И все же она им мать, могли бы быть повежливее», – подумала Вера.

– Алевтина вещи какие-то искала, – ответила Вера. – А ты откуда знаешь?

– Она мне звонила только что. Говорит, отец совсем плох, а ты хочешь его в дом престарелых сдать. Это правда?

– Чушь собачья, – фыркнула Вера. – Это она предлагала сдать его в богадельню. Цитирую. А я ее выставила.

В трубке повисло молчание.

– Таня, может, тебе все-таки приехать? – осторожно спросила Вера. – Отцу было бы приятно.

– Да некогда мне, теть Вер, – в голосе племянницы звучало раздражение. – У меня работа, дети. Я отцу деньгами помогу, как только смогу. А ты... Ну ты же все равно без работы, тебе несложно.

Вера закрыла глаза, считая до десяти.

– Хорошо, – сказала она наконец. – Я передам папе, что ты звонила.

– Спасибо, – в голосе Тани послышалось облегчение. – Ну пока тогда.

Вера положила трубку и долго смотрела на телефон. В этот момент она поняла, что никто из семьи не придет на помощь, она осталась одна в этой битве. 2 ЧАСТЬ РАССКАЗА